- Нет ни одной трансляции.
Зовёт Хамар-Дабан
Опубликовано: Журнал №32
Хамар-Дабан… Вы слышите, как звучит это слово? Произнесите его вслух, не поленитесь. Вы чувствуете, как рельефно перекатились эти буквы-шарики у вас во рту кавалькадой самых различных звуков? Родившись глухим, утробным «х» где-то в глубине вашей глотки, слово тенькнуло звонким «м», возникшим между губ, тут же превратилось в раскатистое «р-р-р» на стыке языка и нёба и, коротко прыгнув от «д» к «б», долго умирало потом в груди протяжным глубинным «н-н-н»…
Ручаюсь, слово это будет теперь бродить внутри вас вне зависимости от того, соберётесь вы когда-нибудь на эту гонку, или нет. Слово это поселится в вашем теле, тревожа воспалённый мозг лыжника-гонщика каким-то смутным беспокойством, ассоциациями, словно бы ненавязчиво зазывая куда-то... И, казалось бы, ну что за недолга: ну, Иркутск, ну, Байкал, ну, какой-то там Хамар-Дабан… Но они ещё поскребутся в вашу душу, попомните моё слово…
На «Хамар-Дабан» мы собрались целой делегацией. От ТД «Лыжный мир» – Иван Кузьмин и Николай Припусков, от телеканала ТНТ – спортивный обозреватель Александра Конторина (между прочим, по совместительству – одна из сильнейших мультиспортсменок России), от журнала «Лыжный спорт» – Иван Исаев, и от северной столицы – один из сильнейших мультиспортсменов страны санкт-петербуржец Юрий Бородулин. Столь многочисленный десант из западной части России должен был впервые высадиться на берегах Байкала для того, чтобы принять участие в этих соревнованиях.
…В Иркутске нас встречает председатель иркутского отделения РЛЛС Владимир Белов. Мы укладываем в багажник до самой крыши наши далеко не самые лёгкие сумки, сверху на крышу привязываем чехлы с лыжами, садимся впятером в его праворульную «Тойоту», Володя нажимает на газ, и… машина, присевшая под внушительным грузом до самых брызговиков, свирепо рыкнув утробным басом, срывается с места стремительнее пули.
– Ого! – удивляемся мы.
– 290 лошадиных сил, турбинка, – объясняет довольный произведённым эффектом Белов. – У нас здесь леворульные машинки не популярны, у нас в чести «японки».
Восток, однако. Шесть часов полёта на широкофюзеляжном эйрбасе авиакомпании «Сибирь» переносят нас словно бы в другую страну. Мы – на Байкале.
– В Слюдянку поедем по шоссе, или напрямую, через Байкал? – спрашивает Белов.
– Как это – через Байкал? – не поняли мы.
– Да очень просто, по льду, – отвечает Володя. – Дорога по озеру ровная как стол, заодно с Байкалом познакомитесь.
Мы въезжаем в прибрежный посёлок, подъезжаем короткой улочкой к берегу, мягко и неторопливо переваливаемся через неровности берегового припая и… оказываемся на льду Байкала. Дорога действительно идеально ровная. Останавливаемся. Под нами – почти метровой толщины прозрачный как стекло лёд батюшки Байкала. Кузьмин трогает ладонью гладкий и твёрдый как стекло лёд.
– Вот тут, где ты стоишь, Ваня, под нами уже метров 150 глубины, – замечает Белов. – А вот там, в двух километрах отсюда (Белов неопределенно машет рукой в сторону севера) – будет уже метров 500 с лишним. Кстати, если ты вот так продержишь ладонь, прижав ко льду, два месяца, четырнадцать дней и четыре часа, то запросто протаешь сквозную дырку до воды.
– Именно два месяца, четырнадцать дней и четыре часа? – смеётся Кузьмин.
– Подсчитано, – отвечает с непроницаемым лицом Белов.
*
Прокатившись с ветерком по Байкалу, мы останавливаемся на последний перед стартом ночлег в музее минералов Жигалова. Стандартные, в общем-то, хлопоты перед стартом – запарафинить лыжи, наварить макарон, попытаться затолкать их в себя в максимально возможном количестве.
Вскоре ложимся, пытаемся заснуть. Не спится. Назавтра старт – в 5:30. Но это по местному времени. А в Москве это будет как раз половина двенадцатого ночи. Нетрудно подсчитать, что если, скажем, гонка продлится девять часов, то мы будем бежать по московскому времени с половины двенадцатого ночи до половины девятого утра. То есть тогда, когда все москвичи будут как раз спать. От всех этих подсчётов становится немного не по себе.
Утром в 4:30 сразу в нескольких комнатах звонят на разные голоса будильники. Что ж, пусть даже заснуть не удалось, но всё равно пора вставать: старт надвигается неумолимо, до начала гонки остаётся час. Наспех готовим чай, бутерброды, но есть, в общем-то, не хочется – вчерашние макароны лежат как надо, где надо и в каком надо количестве. В 5:15 за нами приходит микроавтобус. Мы набиваемся в него как селёдки в бочку, сюда же запихиваем лыжи и отправляемся на старт – теперь уже ждать остаётся совсем-совсем немного. На старте – традиционные фотографии на память, мы зажигаем фонари, Белов благословляет нас на долгий путь. Володя заметно волнуется, да и нам всем не по себе – 110 километров, перевал в 1850 метров, как-то оно всё сложится?
*
Кузьмин, как всегда, со старта резко уходит вперёд – втроём с Владом Хахулиным и Юркой Бородулиным они составляют группу лидеров. А мы с Колей Припусковым пристраиваемся за одним из местных ребят. Едем со светодиодными фонарями, Белов не посоветовал выходить на старт с «Mila», поскольку, когда рассветёт, лампу надо будет тащить ещё на себе до финиша около восьми часов. Светодиодный же фонарик существенно легче. Правда, и светит он хуже. Впрочем, при езде по равнине и в подъём этого неяркого пятна света нам вполне хватает.
Примерно через полчаса догоняем Бородулина.
– Что-то они слишком быстро начали, – замечает Юрка, когда мы с Колей догоняем его.
Ещё через час начинает светать, и я принимаю решение остановиться, убрать фонарь в рюкзак, да заодно и попить из кэмелбека. Каково же моё удивление, когда я понимаю, что напиток в трубке замёрз. Это при том, что я в этих вопросах – тёртый калач, уже однажды наступал на эти грабли и, заливая напиток в ёмкость, как и положено, дунул в трубку, освобождая её от жидкости. Но, видимо, что-то сделал не так, раз в трубке всё же образовался ледяной тромб. Пытаюсь продуть – бесполезно. Снимаю мундштук, пытаясь продуть трубку напрямую – не помогает. А ведь ребята уходят, и отпускать их – обидно. Но и идти 110 км с рюкзаком, полным горячего питья, и не иметь возможности попить – как-то глупо. Вынимаю ёмкость из рюкзака и медленно, сантиметр за сантиметром начинаю разминать трубку, пытаясь размягчить в ней лёд. Сделать это не так-то легко – трубка упакована в толстый слой утеплителя, сквозь который прощупать, промять лёд непросто. Наконец, кэмелбек побеждён. Я напиваюсь чаю, убираю ёмкость назад в рюкзак, втыкаю мундштук, прячу фонарь, надеваю рюкзак на себя. Жаль, конечно, что Коля с Юркой за это время так далеко ушли от меня. Да и Саша Конторина, пока я тут воевал с замёрзшей трубкой, обошла меня и ушла вперёд. Впрочем, я уверен, что ещё успею поправить своё положение в гонке – впереди перевал и почти сотня километров, ещё навоюемся.
Тем временем лыжня… Как бы это помягче сказать… Не кончается, нет. Лыжня превращается в тропу, круто взбирающуюся вверх. Идти по ней на лыжах всё труднее и труднее. Ситуация усугубляется ещё и тем, что тропа узкая, и палки надо ставить в огромные сугробы, расположенные по бокам от тропы.
– Да вы снимите лыжи и идите пешком, здесь все обычно идут уже с лыжами в руках, – раздаётся сзади голос.
Я делаю шаг в сторону, пропуская одного из местных участников, который с поднятыми вверх палками бодро шагает на прямых лыжах вверх по тропе.
– А как же вы так легко идёте вверх на лыжах? – удивляюсь я.
– А у меня лыжи хорошо держат.
Ничего себе «хорошо»?! Не хорошо, а как от стенки! Выглядит – неправдоподобно. Человек идёт, практически не опираясь на палки, на параллельных лыжах вверх по очень крутой тропе. Удержаться за ним – невозможно. Потом не без удивления Коля с Юркой рассказывали мне о некоем Супермене, который обошёл их на той же тропе на прямых лыжах и легко ушёл вперёд.
Я всё же снимаю лыжи (идти на лыжах, и вправду, уже нереально) и начинаю шлёпать вверх по тропе. Я всё жду, что вот за следующим поворотом снова встану на лыжи, но тропа и не думает выполаживаться. Кто бы мне сказал тогда, что идти вверх по тропе надо будет около полутора часов, я бы очень и очень удивился.
*
*
*
*
*
...Выходим к метеостанции «Хамар-Дабан». Местные наблюдатели кормят нас немудрёными бутербродами с колбасой, кубиками фруктового ириса, поят горячим чаем.
– Далеко ещё до перевала? – спрашиваю я их.
– Да часа полтора ещё прошагаешь.
– И что, все полтора часа пешком?!!
– Да с часик потопаешь, никуда не денешься. А уж потом встанешь на лыжи.
Вот это да! Имея в виду, что я уже с полчаса карабкался до этого по тропе к метеостанции, можете себе представить, сколько всего пришлось прошагать нам с лыжами в руках. Но делать нечего – «Хамар-Дабан»! Иду, ноги иногда проваливаются, их приходится выдирать из глубокого снега. Именно на этом участке меня догоняют и уходят вперед несколько местных участников.
*
На перевале нас встречают спасатели МЧС. Предложили сухофруктов, чаю. Чай у них был в большой пластиковой бутылке. Естественно, холодный. Так они грели его в железной кружке на маленьком примусочке, и поили каждого участника всё-таки именно горячим чаем. Правда, здорово?
Наверху перевала – плато. Нельзя сказать, что абсолютно ровное, здесь тоже были свои подъёмы и спуски, но до ГЛАВНОГО спуска нам ещё только предстояло дойти. В конце плато меня встречает ещё один спасатель. Говорит:
– Ну, вот, наконец, и последний.
– Что, самый последний участник? – удивляюсь я.
– Да, после тебя закрываем трассу.
Пытаюсь подсчитать. Впереди Кузьмин с Владом – это двое. Юрка с Колей и местным парнем, за которым мы шли в темноте, плюс Саша Конторина. Это шесть человек. Плюс монстр, который обошёл всех нас на прямых лыжах на тропе – семь. Ещё трое обошло меня на перевале – десять. Плюс трое наиболее слабых участников по настоянию Белова вышли на час раньше нас – тринадцать. Получается, я четырнадцатый? А всего, вроде бы, нас пятнадцать? Видимо, спасатель обсчитался. Хотя, спасатель обсчитаться не может, на то он и спасатель, скорее всего, обсчитался я. «Хамар-Дабан» приобретает для меня весьма неожиданный оттенок – ещё никогда, ни в одной гонке в жизни я не шёл по трассе самым последним участником.
Спасатель предупреждает: осторожно, спуск непростой. Я подхожу к краю спуска и… замираю в недоумении. Спуск – это всё та же крутая тропа, только теперь в обратную сторону. С той только разницей, что если вверх по тропе можно было идти, почти не проваливаясь, она была довольно плотной, то тропа вниз представляет собой сплошную глубокую канаву, продавленную в снегу. Первый шаг в тропу, и я проваливаюсь по… Почти по пояс. Кидаю вперед другую ногу – она так же уходит в снег «до самых ограничителей». Я беспомощно оглядываюсь на спасателя. Он спокойно наблюдает за моим барахтаньем:
– Не робей, там внизу полегче будет.
Господи, да когда ж оно будет, это «полегче»? Утопая в снегу, я приспосабливаюсь опираться на снег с одной стороны на сложенные две палки, с другой стороны – на сложенные вместе лыжи. Какая-никакая, а опора – проваливаюсь я теперь чуть меньше. Именно в этот момент я понял, почему Белов заставил всех нас купить алюминиевые палки – на углепластиковые палки так вот не обопрёшься. В мои новенькие ботинки немедленно набивается снег куда только можно – под верхние клапаны, прикрывающие шнуровку, под эластичную резинку, охватывающую щиколотку, и даже под шнуровку. Естественно, снег начинает таять, ногам становится холодно. Очень холодно! Я останавливаюсь, выковыриваю снег, продолжаю движение. Снег набивается во все возможные места в течение следующих тридцати секунд снова. Я понимаю, что все мои усилия бессмысленны, иду теперь так, с ботинками, набитыми снегом, который медленно тает, ноги отчаянно мёрзнут. Наконец, минут через пятнадцать барахтанья в снежной каше я выхожу к участку, откуда начинается лыжня. С облегчением встаю на лыжи и… Через сто метров лыжня упирается в огромный камень, делает неправдоподобно крутой поворот и… я кубарем лечу в мягкую снежную перину. Господи, как же это всё неприятно. Пытаюсь выбраться, не получается. Снега много, очень много, и я плаваю в нём как в бассейне – невозможно опереться ни на руку, ни на ногу. С трудом дотягиваюсь до лыжни, пробиваю в ней небольшое углубление для руки и, подтянувшись, вываливаю своё тело на лыжню.
Здесь, на твёрдом, хотя бы можно встать. Отряхиваюсь, выясняется, что я здорово погнул палку. Ладно, палку выпрямляем на колене, едем дальше и… Меня едва хватает на пятьдесят метров, снова камень, снова неправдоподобно крутой поворот, и я снова лечу в сторону. Снова – «бассейн», снова вырубаю зацепку для руки в лыжне, подтягиваюсь, вываливаюсь на лыжню. Встаю, отряхиваюсь и теперь уже никуда не спешу, пытаясь сориентироваться в ситуации. А она – более чем загадочная. Спусковая лыжня крутится между камней и деревьев так, как будто это не спуск, а самая настоящая равнина. Между тем, спуск реально очень крут, но в плуге на нём не поедешь – снега много, и лыжи плугом раздвинуть невозможно. Как тут поворачивать? Внимательно изучив следы, обнаруживаю, что ям (от упавших тел) сбоку от лыжни совсем немного. Между тем, впереди меня прошло уже полтора десятка человек. Как они тут спускались? В плуге здесь никто не спускался, это чётко видно по следам. Тогда как?!
Не в силах разгадать эту шараду, я двигаюсь дальше и снова падаю, падаю, падаю. Когда я полетел в пухляк в шестой раз, совершенно неожиданно выяснилось, что под тонким слоем снега скрывается огромный валун. Правой коленке и груди знакомство с этим камнем далось очень непросто. Я лежу в снегу, грудь и коленка отчаянно кричат: «Хорош, навоевался!», и не могу понять, что же мне делать дальше. Я обескуражен, раздавлен, деморализован, уничтожен, я ничего не могу понять. Я мастер спорта по лыжным гонкам, в общем-то, очень и очень неплохо стоящий на спусках. Во всяком случае, во время участия в тех же московских марафонах на опасных спусках обычно начинаю раскрываться значительно позже многих моих соперников. Но при этом я совершенно не понимаю, как передо мною прошли этим спуском полтора десятка человек, причём двое из этих полутора десятков – женщины. КАК?!! Нельзя сказать, что по бокам от лыжни не было ям от упавших ранее меня моих товарищей по несчастью. Но, если иметь в виду, что я к тому времени упал уже шесть раз, и если предположить, что каждый из моих соперников упал бы тут так же по шесть раз, то этих ям должно было быть по бокам к тому моменту никак не менее 90! Между тем, я едва ли смог бы насчитать их штук пять или шесть. Вот это обстоятельство меня совершенно обескуражило. Приложившись в седьмой, а потом и в восьмой раз, я вылез на лыжню и остановился. Спуску не было видно конца, лыжня так и шла вниз, прыгая от камня к камню, поворачивая едва ли не под прямым углом. Мне уже было абсолютно наплевать, каким я приду на финиш. Мне уже было совершенно всё равно, сколько времени займёт моя дорога до базы «Утулик». Я хотел понять для себя, КАК ЗДЕСЬ СПУСКАТЬСЯ, и не мог. В итоге, приложившись ещё три раза (кроме тех восьми!), мокрый, битый, абсолютно деморализованный и дрожащий от холода, как осиновый лист, я вышел на лёд Спусковой.
Спусковая – это речка, сбегающая с перевала и впадающая в Утулик. Местами она разливается относительно спокойными участками, и тогда по ней можно пройти на лыжах, местами же прыгает с камня на камень, стремительно теряя высоту, и тогда надо снимать лыжи, и снова идти по тропе. Я уже никуда не спешу. Теперь передо мной стоит только одна задача – дотерпеть, достоять, дождаться падения высоты и дожить до Утулика. Утулик, говорили, достаточно спокойная река и на ней будет набитая лыжня. Вся моя одежда промокла, ноги превратились в два чавкающих снежных обрубка, я уже не чувствую ни пальцев ног, ни ступней, а снег в ботинках всё тает, и тает, и тает…
И всё-таки я дожил до Утулика. Едва его достигнув, немедленно останавливаюсь и вытряхиваю из ботинок весь снег. После этого на задеревеневшие ступни надеваю сухие носки и засовываю ноги назад в абсолютно мокрые ботинки. Ах, если бы у меня нашлись два полиэтиленовых пакета, чтобы хоть как-то оградить ноги в сухих носках от чавкающих влагой и холодом ботинок. Но нет, пакетов у меня нет, и я засовываю ноги прямо так. Естественно, носки скоро промокают, но, странное дело, ступни всё же немного согреваются. А может быть, дело в том, что я вышел на Утулик, и теперь вынужден, чтобы хоть как-то согреться, точно сумасшедший, энергично махать одновременным одношажным, согревая поневоле немного и ноги?
Как бы то ни было, Утулик меня спас. Вопервых, закончился этот бесконечный безумный спуск. А во-вторых, выйдя на равнину, я начал согреваться. Примерно через час я, к своему удивлению, замечаю впереди спину и скоро догоняю одного из местных лыжников из числа тех, что вышли на час раньше основной группы. Я очень удивлён этому обстоятельству, ибо полагал, что отстал от всех других участников этой гонки необратимо. Но ещё через сорок минут я догоняю следующего спортсмена, и на сей раз из числа тех, кто обогнал меня на перевале.
– Как вы спускались, падали? – задаю я чрезвычайно насущный для меня вопрос.
– Приложился разочек, – широко улыбается мой собеседник.
Разочек! Как вам это нравится? Ну что, признаться ему, что у меня этих разочков было одиннадцать? Ладно, поехали, поговорим потом, на финише.
В течение следующих двух часов я обгоняю одного за другим ещё троих участников. Приглядевшись, замечаю, что имею перед ними немалую фору. Они идут по льду реки попеременным ходом, частят, торопятся, а получается всё же не очень быстро. Между тем, одновременный одношажный даёт неоспоримое преимущество по сравнению с их техникой прохождения равнины. Правда, мой одновременный выглядит специфично. Поскольку на реке много снега, толкаться приходится длинным загребающим движением, протыкать толстый слой снега, чтобы добраться палками до льда, а уж нащупав лёд, надо успеть протолкнуть себя вперёд непривычно коротким махом двух рук. Но даже такие откровенно короткие и вроде бы ущербные толчки оказываются куда эффективнее попеременного хода.
Обгоняя на Утулике одного за другим местных лыжников, я очень хотел посмотреть на того Супермена, что шёл по тропе на перевал, не снимая лыж и почти не опираясь на палки. Того, кто поразил до глубины души не только меня, но и Колю с Юркой. Уж очень хотелось посмотреть, как у него будут работать лыжи на равнине. Догнал я его только перед последним питательным пунктом – шёл он всё же тише, чем это было на перевале. На перевале Супермен произвел на всех нас просто ошеломляющее впечатление.
А ещё очень порадовал Утулик. Прошивая час за часом это снежное безмолвие, я поневоле ощутил себя одним из персонажей рассказов Джека Лондона. Помните, его герои так же вот по руслам рек по много дней пробивались на собачьих упряжках к далёким месторождениям золота, мечтая осуществить свои мечты о богатстве, тихом семейном счастье, домике у моря? Так вот и мы скользили по глади Утулика, мечтая каждый о своём. О чём?..
Надо сказать, Утулик подарил немало удивительных впечатлений, картин, образов, воспоминаний. Как я понимаю, это вполне типичная сибирская река, текущая среди высоких гранитных берегов (обрывов, утёсов), временами начинающая бежать стремнинами по камням и перекатам. В этом случае приходится выходить на берег, иногда даже снимать лыжи. В одном таком месте надо было пройти по небольшой, но весьма опасной наклонной полке, где в прибрежный гранит были вбиты два крюка с провешенным между ними стальным тросом. Не будь этого троса, здесь запросто можно было слететь со скальной тропы и улететь в Утулик.
*
Километров за пять до финиша на реке появляется след снегохода. Это заботливый Белов накатал нам след, чтобы самые последние километры оказались чуть «слаще». Как потом объяснил Белов, выше, чем на эти 5 км, на «Буране» не заберешься – можно провалиться под лёд вместе со снегоходом. И вот на реке появляется волчатник, выводящий нас с Утулика наверх, на берег, на территорию базы «Утулик». Всё, финиш! Нас встречает наш добрый гид, наш добрый гений Володя Белов, придумавший эту гонку, придумавший это сумасшедшее испытание, поит чаем, наливает стаканчик пива. Я чуть-чуть не достаю Сашу Конторину, Кольке с Юркой я проигрываю 10 минут, а лидерам гонки Владу Хахулину и Ивану Кузьмину – около часа. Кроме Влада Хахулина, я оставляю позади всех местных участников, и это обстоятельство поражает меня более всего, ибо то, что я выделывал на спуске с перевала, невозможно описать никакими словами.
Естественно, на финише я пристаю ко всем участникам с вопросом о том, как они проходили этот спуск. И поражаюсь не столько тому, что способ прохождения оказался непостижимо простым, сколько тому, что способов этих было, как выяснилось, по меньшей мере три!!! Но я вам ничего не скажу и описывать эти способы не буду (уж очень мне обидно) – читайте интервью с участниками гонки.
*
*
*
*
Мы отправляемся в баню, потом обедаем, принимаем, как и положено, по паре пива под разговоры о наших подвигах, а после обеда размякшие, чуть осоловелые, садимся в чумовую Володину Тойоту и возвращаемся в Иркутск. К вечеру у меня всё больше и больше начинает капать с носа, и на следующий день я встаю с постели безнадёжно больным – сырые ноги на перевале сделали своё дело. Впрочем, какое это имеет значение? Простуда через пять дней пройдёт, в Москве я поправлюсь за считанные дни. Зато в моей жизни случился «Хамар-Дабан» – это блюдо оказалось поострее «Васалоппет» и «Марчеллонги». Случится ли что-то подобное и в вашей жизни? Не знаю, в конце концов, всё будет зависеть только от вас.
Вы скажете – это не лыжная гонка в обычном понимании этого слова, какого чёрта мы должны туда ехать? При этом вы наверняка добавите: шесть часов лёта, билет – дорогой, лыжня – убогая, а уж полтора часа пешком вверх по тропе во время лыжной гонки – оставьте эти удовольствия при себе. И будете абсолютно правы – действительно, недёшево, действительно, лыжня набивается исключительно ногами, и полтора часа вверх по тропе никто не в силах будет отменить. Вот только…
Хамар-Дабан…
Вы слышите, как звучит это слово? Вы чувствуете, как вкусно перекатились эти буквы-шарики у вас в глотке и умерли где-то глубоко в груди?
Оно, это слово, ещё поскребётся в вашу душу, попомните меня…
Иван ИСАЕВ,
главный редактор журнала «Лыжный спорт»,
мастер спорта СССР по лыжным гонкам.
Москва - Иркутск - Слюдянка - Утулик - Иркутск - Москва
Фото В.БЕЛОВА, Ю.БОРОДУЛИНА и И.ИСАЕВА
Помощь в проведении марафона оказали:
● Комитет по физической культуре и спорту Иркутской области ● Фирма "Альпиндустрия", г. Иркутск ● База отдыха "Утулик" ● Центр спортивной экипировки "Альплайн", г. Иркутск ● ТД "Лыжный мир", Москва
* * *
Интервью с участниками (и организатором) гонки Хамар-Дабан
* * *
Александра КОНТОРИНА,
спортивный обозреватель телеканала ТНТ,
одна из сильнейших мультиспортсменок России,
победительница сверхмарафона "Хамар-Дабан":
Я ЕХАЛА И ВПИТЫВАЛА ВСЮ ЭТУ КРАСОТУ, ЧТОБЫ НА ГОД ВПЕРЁД ХВАТИЛО
– Я родилась в Иркутске, и выросла здесь – училась, потом работала на иркутском телевидении, в качестве журналиста не раз освещала эти соревнования. Но мне, пока я жила в Иркутске, как-то и в голову не приходило выйти на старт этой гонки. А потом судьба занесла меня работать в Москву. В Москве я тоже стала работать на телевидении, начала снимать сюжеты о мультиспортивных гонках, о различных экстремальных проектах. И однажды организаторы одной из таких гонок предложили нам поучаствовать в ней в качестве команды журналистов ТНТ. Я им отвечаю – легко! Попробовала, понравилось. Ну и всё – так всё и завертелось.
А тут Иван Николаевич нашёл на вашем сайте информацию о Хамар-Дабане, очень удивился, что я ничего ему никогда не рассказывала об этой гонке, предложил съездить. И вот – мы здесь!
– А когда вы в первый раз о мультиспортивных гонках услышали?
– Я первый раз услышала об этих соревнованиях в 2001 году ещё в Иркутске. Один наш альпинист привёз журнал из Питера, и там была статья о первом выступлении российской команды. Я прочитала и очень удивилась: какие-то нереальные ребята, просто супермены – они гоняли на великах, байдарках, бежали, ещё там чем-то занимались. В общем, я загорелась этими гонками.
– Вы столько раз рассказывали о «Хамар-Дабане» в качестве журналиста. А как оно вам в качестве участника? Вы ожидали, что так всё обернётся? Я, например, в шоке от всего увиденного…
– Нет, я как раз ожидала, что так оно всё и будет. Это типичная природа, типичный рельеф для Прибайкалья, и я знала, что будет такая лыжня, и что придётся идти пешком. Потому что это реальный перевал и на лыжах в такую кручу идти достаточно сложно. Тем более это не деревянные лыжи, а пластиковые, и подъём достаточно крутой. Нам вообще это всё не в диковинку – очень похоже на мультиспорт – где на лыжах, где пешком, где ползком, где – вплавь (смеётся). 70 км по речке – я так и думала, что это будет достаточно нудно. Ну, не то чтобы нудно, но однообразно. Палки проваливаются, но в принципе для меня всё компенсировалось необыкновенной красотой. Ехала и впитывала на год вперёд, потому что когда ещё увижу такие красоты?
– Вы падали на спуске?
– Нет.
– А как же вы спускались?
– Да я всю свою жизнь спускалась по таким спускам, чего ж с них падать-то?
– И как вы спускались, что именно делали с лыжами, с палками?
– Один способ, назовём его цивилизованным – держать две палочки сбоку – одной рукой за рукоятки, другой за середину палок, и как ледорубом тормозить. А второй способ – как папа учил меня ездить с горок, когда мне было три годика – палки под попу и вперёд. Но этот способ надо применять уже на самых-самых крутых спусках, когда лыжи вроде бы уже невозможно не снять, а снимать всё равно неохота.
* * *
Иван КУЗЬМИН,
заслуженный мастер спорта России,
чемпион мира по лыжному ориентированию:
«ХАМАР-ДАБАН» УНИКАЛЕН. ЕГО ДАЖЕ НЕЛЬЗЯ НАЗВАТЬ ЛЫЖНОЙ ГОНКОЙ, ЭТО, СКОРЕЕ, СВОЕОБРАЗНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ…
– Вопрос серебряному призёру гонки: как у вас с Владом борьба складывалась? Мы вас считали на этой гонке этаким тайным оружием москвичей, так верили в вашу победу, а победил всё-таки лыжник из Иркутска…
– Я сам надеялся выиграть эту гонку, но Влад сегодня оказался объективно сильнее меня. На участке, где приходилось идти без лыж, у меня вообще не было по сравнению с ним шансов, потому что он легче, он не проваливался, уходил от меня. При этом на Утулике в одновременном ходе у меня всё же было преимущество по сравнению с ним.
– А как же он ушёл от вас?
– Нельзя сказать, что кто-то от кого-то ушёл. Были участки, где первым шёл я, первым торил лыжню, а Влад отставал. Были участки, на которых первым шёл он, и я отпускал его. Мы менялись постоянно – то шли вместе, то кто-то уходил. Например, уже ближе к концу гонки в одном месте Влад стал перемазываться, и я решил попробовать уйти от него. Но я не знал, сколько оставалось до финиша, и это меня здорово угнетало. А тут как раз я встретил дядечку, который сказал, что осталось 15 км, и я решил, что надо попробовать уйти. И я так оживился, и пошёл, пошёл, пошёл… Но всё-таки он меня достал, вышел вперед и немного откатился от меня. Я решил – ну откатился и откатился. А потом смотрю, неожиданно появился финиш, а Влад был совсем недалеко от меня… Но я должен сказать, что очень благодарен Владу: утром, когда выяснилось, что у меня сели батарейки и фонарь не работает, я решил его отпустить, потому что для меня темп движения оказался слишком высоким. Так вот Влад не стал от меня уходить, и пока не рассвело, всё время меня ждал, за что я ему очень благодарен.
И ещё два момента мне запомнились. Первый – это люди на гонке. Когда мы поднялись на метеостанцию, там такие мужики доброжелательные оказались – налили чайку, покормили, рассказали о предстоящей дороге… Потом были ещё спасатели, которые нам пожелали удачи, рассказали, какие нас ждут препятствия, потом этот дядечка внизу, который тоже подсказывал, как спускаться… А другой момент, наоборот, такой депрессивный. Когда мы спустились на Утулик, мне Влад сказал, что впереди ещё 70 км. Я, в общем, знал это, но сам факт, что мы прошли уже часа четыре, а впереди нас ждал по сути Кандалакшский сверхмарафон, произвёл тогда на меня неизгладимое впечатление…
– А как вы спуски проходили?
– Поначалу я не мог найти нормальный способ прохождения спусков. После перевала Влад шёл примерно в пяти минутах впереди меня, и я видел по следам, что он не плужит, ничего специального не делает. И в этом плане я испытывал давление – я пытался идти так же, но скорость нарастала необратимо и мне приходилось падать. Потом я вспомнил технику, которую мы используем в ориентировании – там на опасных спусках, чтобы не набирать скорость, обычно садятся на попу и тормозят перчатками.
– На попу или на корточки?
– Нет, попой прямо на лыжи, чтобы центр тяжести был максимально низко.
– Но когда вы ехали сюда, вы ожидали, что гонка будет именно такой необычной?
– Нет. Эта гонка, конечно, уникальна, её, наверное, даже нельзя назвать лыжной гонкой, это, скорее, своеобразное приключение в духе мультиспорта.
– То есть вы получили то, чего хотели?
– Более чем!
* * *
Владимир БЕЛОВ,
председатель иркутского регионального отделения РЛЛС,
председатель оргкомитета сверхмарафона «Хамар-Дабан»:
Я ВЕРЮ, ЧТО НА «ХАМАР-ДАБАН» ЛЮДИ БУДУТ ПРИЕЗЖАТЬ С ЗАПАДА, БУДУТ ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННО ЕХАТЬ В ИРКУТСК ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В ЭТОМ ИСПЫТАНИИ
– Как вообще родилась эта гонка? Как вы к этому пришли?
– Родилась она на самом-то деле неслучайно, то есть толчком для этого были многочисленные высказывания и пожелания моих друзей-альпинистов и лыжников, которые по прошествии 20-летней истории переходов туристов, альпинистов и лыжников по этой трассе стали ко мне приставать с такой вот просьбой… Был такой альпинист, он, к сожалению, уже умер – Виктор Пономарчук. Вот он как раз, насколько мне известно, первым и прошёл весь этот маршрут за один день. Знаете, как это бывает? Слова за слово – а давайте, ребята, попробуем? Давайте. Встали и пошли. Никто до этого не делал, просто боялись не успеть. А Виктор первым прошёл. И за ним уже и другие потянулись. Ну, и вот так ходили, ходили, и тут у меня родилась такая идея – попробовать присвоить этому всему делу статус гонки. То есть я попробовал взглянуть на ситуацию как бы со стороны, оценил протяжённость, высоту, сложность, и после того, как сам прошёл этим маршрутом, ещё до того, как она получила статус гонки, понял – можно попробовать. И оказалось, что гонка эта интересна не только своими моментами живописными, пейзажами Хамар-Дабана. Но оказалось, что она – не только самая протяжённая гонка в мире, но и гонка с самым большим набором высоты. Стартуешь на высоте 550 метров, выходишь на уровень 1850 метров. И снова выходишь на уровень практически Байкала. И в 2000 году мы с друзьями решили воплотить нашу мечту в жизнь. Собрали немного денег со спонсоров, и, как оказалось, участвовать в первой гонке захотело не так уж и мало – 12 или 13 человек, сейчас точно не помню. И сложилось, как сегодня, всё удачно. Но, правда, подготовка трассы была хуже – лидеры первые шли и практически торили лыжню. Финиш был достаточно плотный, потому что задние шли и просто накатывали на первых. И результаты были от 10 до 14 часов. И так как опыт получился удачным, отзывы участников были очень тёплыми, решили сделать её традиционной. Я очень рад, что вы приехали на наш маленький юбилей – в этом году эта гонка состоялась в 5 раз. Мы постарались в этом году подготовить её получше – мои друзья прошли этой трассой один раз за неделю, а другой раз накануне гонки.
– И что, во все годы люди лезут через этот перевал пешком, люди кайф испытывают от этого?
– Вот эти люди, которых ты сегодня видел, прошли по этому маршруту уже далеко не по одному разу. Например, Татьяна Быстрова принимала участие во всех наших гонках. Её муж – тоже во всех. Влад Хахулин, победитель, мне всегда настойчиво звонит: будет гонка, или не будет, переживает. Я говорю, Влад, готовься, не переживай, марафон состоится. Вот в этом году, говорю, приезжают москвичи, дашь им бой. То есть, понимаешь, мне кажется, люди получают какой-то кайф от того, что они себя терзают. Вот Татьяна в один из прошлых годов сколько ковыляла на одной лыже? Но дошла, и была на финише такая счастливая! Меня что поражает – в каждом есть стержень. И я доверяю им безмерно. Я знаю, что если они вышли на старт, то они обязательно дойдут.
– Вам кто-то помогает?
– Знаешь, что интересно? Я всех гонцов, которые приезжают к нам первый раз откуда-то, предупреждаю: принимаете участие в авантюре чистой воды. Они проходят, тренированные люди, мастера спорта, они, конечно, доходят, и после этого уже не приезжают больше, то есть это не их. Они не хотят это ещё раз испытать. А вот эти люди, с кем ты сегодня ехал, ждут, они ждут момента, когда получат порцию этого вот адреналина. Иван Кузьмин говорит: я не ожидал, что Влад так со старта рванёт. А я Владу заранее сказал: ты пыл свой поумерь сначала-то, проводи ребят хотя бы до того момента, когда рассветёт. А он как дал – так, что Кузьмин хотел поначалу даже отстать от него! И вот ты спрашиваешь – помогают или нет. Что интересно – областной спорткомитет, чиновники, которые ничего реально не понимают, не могут оценить реально всего происходящего, помогают нам. Помогают! Может быть, конечно, под моим напором, не знаю, но реально помогают. Но я их убеждаю, что это нужно. Я ни от кого не скрываю, что у меня есть план – превратить это мероприятие в коммерческое. Это будет единственное спортивное мероприятие в области, в лыжном спорте, на которое лыжники будут приезжать с Запада, из-за рубежа, приезжать целенаправленно поучаствовать в этом марафоне. Я хочу получить по ушам, окунуться в эту авантюру, но я совершенно уверен, что я своего добьюсь. И я хочу доказать себе, тебе, чиновникам, что есть клиенты, потенциальные участники, которые спят и видят, чтобы здесь побывать и увидеть всю эту красоту, испытать это. Я уверен, что найду их, они приедут, и может быть, не один раз. Смог же я вас убедить приехать сюда из Москвы, из Питера, принять участие? Я считаю, что это моя маленькая победа. А почему других не смогу?
* * *
Юрий БОРОДУЛИН,
бронзовый призёр гонки,
один из сильнейших мультиспортсменов России:
ВСЁ ЗАМЕЧАТЕЛЬНО, ОЧЕНЬ КРАСИВО, НО ВТОРОЙ РАЗ СЮДА НЕ ПОЕДУ
– Каким образом вы оказались на Хамар-Дабане?
– Иван Кузьмин пригласил.
– А почему именно вас?
– Ну, видимо, для того, чтобы поближе познакомиться в качестве мультигонщика, чтобы вместе мультигонки бегать. Мы ведь с ним никогда раньше знакомы не были.
– Вы хотите какую-то команду создать?
– Да, для того, чтобы участвовать в зарубежных соревнованиях по мультиспорту.
– А партнёр ваш питерский – Саня Соколов?
– Саня тоже может поучаствовать в этом. Но, видите ли, гонки за рубежом упираются ещё и в финансовый вопрос. Если мы денег не найдём на стороне, у спонсоров, то придётся, видимо, свои вкладывать. Я-то деньги найду, Иван, наверное, тоже найдёт, а Саня вряд ли. То есть тут вопрос как бы надвое разбивается, получается.
– Ну, а от «Хамар-Дабана» какие впечатления?
– Всё замечательно, очень красиво. Но второй раз сюда не поеду.
– Почему?
– Это какой-то такой туристический поход, к гонкам имеющий очень слабое отношение. Если бы была лыжня, конечно, приехал бы ещё не раз совершенно точно. А так, ехать топтать… Когда палки, чтобы толкнуться, надо задирать до самого верха, а они проваливаются… Не нравится мне это.
– То есть это не ваше?
– Нет, не моё. Мне кажется, либо уж совсем туристический поход, либо что-то гоночное. А так – серединка на половинку. Я и мультигонки-то критикую из числа тех, которые неадекватно организованы: первые топчут, дорогу прокладывают, а второй-третий идёт и отдыхает. Всё это неправильно. Точно так же как здесь сегодня Ваня с Владом шли впереди топтали, а мы шли за ними по накатанному, нам было легче. То есть маршрут очень интересный, а вот подготовка оставляет желать лучшего.
– Но вы же реально понимаете, что туда «Буран» не затащишь, это гонка из другой оперы…
– Не затащишь, понимаю. Я и говорю, что каждому своё: одним это нравится, другим – нет. Критиковать нет никакого смысла – здесь нет никакой вины организаторов, просто это такая гонка своеобразная. Но один раз съездить было очень интересно.
* * *
Александр ПОТАПКИН:
В ПРОШЛОМ ГОДУ МЫ С ЖЕНОЙ ВЫШЛИ НА РЕКУ, А ПОДО МНОЮ ЛЁД ПОШЁЛ. НЕ ПУСТИЛ НАС В ТОТ РАЗ УТУЛИК.
– Вы в первый раз участвуете в этой гонке?
– В четвёртый.
– Нравится?
– Конечно, нравится. Нравятся и откровенная экстремальность гонки, и возможность поговорить с самим собой. Ещё что интересно в этой гонке – это то, что с дистанции не сойдёшь. Я вот каждый год хожу по этой трассе – то с женой, то сам, и иногда выходишь на лёд и… В прошлом году я вышел на Утулик, а подо мной лёд пошёл. Пришлось возвращаться обратно на метеостанцию, не пустила река. А перед этим был год – мы нормально прошли. Мы, правда, с женой четыре дня шли, и все четыре дня я торил лыжню.
– Как четыре дня?!!
– Так. Снега было по колено, мы шли с рюкзаками, продуктами, я тащил палатку и торил лыжню.
– В смысле – торили для этой гонки?
– Да нет, мы шли сами по себе, уже после «Хамар-Дабана» – в конце марта. И вот я шёл, и подо мной лыжня уже уходила – многие снежные мостики обрывались, где река делает повороты в местах прижимов, снега не было, приходилось облезать берегом, по скалам, по лесу. Так что это реальный экстрим. А в городе, смотрите, обычные марафоны проводят, так там гонка проходит в три-четыре круга. И процентов 30 участников сходит, хотя и лыжня подготовлена лучше, и дистанция в два с лишним раза короче. Я сам вот бегаю иногда эти гонки, и порою кажется – всё, надо сходить. Но чуть переборешь, пересилишь себя, и смотришь – появляется второе, третье дыхание, и попёр, попёр, попёр… А на «Хамар-Дабане» не сойдёшь – здесь надо идти до конца, как бы тебе не было трудно.
* * *
Татьяна БЫСТРОВА,
серебряный призёр гонки:
СЕГОДНЯ ХАМАР-ДАБАН ОПЯТЬ ПОРАДОВАЛ ГОЛУБЫМИ ЛЕДОПАДАМИ. НЕ КАЖДЫЙ ГОД ОНИ БЫВАЮТ ГОЛУБЫМИ.
– Который раз вы принимаете участие в этой гонке?
– В соревнованиях – второй раз. А вообще, за один день по этому маршруту я ходила уже четыре раза.
– А что значит – ходили? Просто ходили сами по себе, без номеров?
– Ну да. Тогда ещё не проводили этих соревнований.
– То есть как не проводили? Маршрут как бы был, а соревнований не проводилось?
– Да. Этот маршрут давно известен. Его ходят за три, за два дня, кто-то ходит за один день. А потом Володя Белов стал проводить по этому маршруту соревнования.
– А почему вы раньше сегодня вышли на час по сравнению со всеми остальными участниками?
– Не знаю… Вообще-то всегда выходила со всеми вместе, а тут Белов попросил пораньше выйти.
– Понятно. Боится, что будете слишком долго идти, до темноты не уложитесь? А вы сегодня с мужем шли?
– Нет, муж с вами выходил.
– Послушайте, а вам не надоело? Ну что вам нравится в этой гонке?
– Красиво. Перевал очень красивый. Тяжело, конечно. Когда идёшь, думаешь – ой, больше никогда! А потом проходит время, и опять хочется. Ледопады эти вот голубые на Утулике очень красивы. Они, кстати, не всегда бывают голубыми. Другую зиму, смотришь, они не голубые, а белёсые. А сегодня опять были голубыми, опять порадовали. Ну, и потом, вроде как я четыре раза ходила, и каждый раз после этого я задаю себе вопрос: неужели я смогла это пройти? Это же невозможно!
– А вы вообще лыжница?
– Ну, в детстве занималась лыжами, разряд у меня какой-то там был.
– А как вы спуски проходили, падали?
– Средний спуск бежала бегом. А потом – первый раз такой снег был, так что не затормозишь. Падала, конечно.
– Обычно пухляк бывает, и в нём тормозишь?
– Ну да, и в нём удобно было тормозить плугом, а сегодня нет, не получалось. А остальные спуски ехала – где плужила, где палками тормозила.
– Ну что, на следующий раз опять пойдёте?
– Ой, не знаю! Пока даже думать об этом не хочу!!! (Смеётся).
* * *
Влад ХАХУЛИН,
победитель сверхмарафона «Хамар-Дабан»-2005.
СЕГОДНЯ СБЫЛАСЬ МОЯ МЕЧТА
– Во-первых, я вас поздравляю с победой.
– Спасибо.
– А во-вторых, скажите, вы не в первый раз участвовали в этой гонке?
– Нет, уже в третий раз.
– До этого выигрывать доводилось?
– Нет, всё вторые, третьи места.
– А как удалось в этом году добиться победы?
– Стал больше тренироваться. Больше делал длительных тренировочных переходов. Например, последняя тренировка у меня была – 70 км.
– Специально готовились к этой гонке?
– Готовился к «Огонькам» – есть у нас такая гонка, туда съезжаются сильнейшие лыжники изо всех окрестных областей, приезжают даже из Новосибирска. Поэтому войти в десятку на этом марафоне очень престижно. В этом году мне это удалось, вошёл на «Огоньках» в десятку и, соответственно, решил покорить «Хамар-Дабан», чтобы подготовка зазря не растрачивалась.
– Как проходили спуски?
– Тут надо техникой определенной обладать. Садился на лыжи…
– Попой прямо на лыжи, или всё же на корточки?
– На корточки, и ручками лыжных палок тормозил о снег.
– Палки при этом вверх торчат?
– Да. И таким образом я полностью контролировал скорость, то увеличивал её, то уменьшал. Потому что стоя не поедешь никак, завалишься сразу, а если сидишь, у тебя центр тяжести низко, и все спуски проходишь уже элементарно.
– И ни разу не упали?
– Один раз, когда в след от лавины воткнулся. Там снег спрессованный, как бетон, там вот и приложился маленько. А так – все опасные спуски так вот на корточках и проехал.
– Как вы сегодня шли по трассе с Кузьминым? Менялись?
– Да. Пришлось меняться. До перевала я, правда, все время шёл первым, и он даже хотел отстать, но я сказал ему: нет, мне сказали вас довести до перевала, так что пойдёмте вместе. А потом уже, когда вышли на Утулик, пришлось меняться – там лыжню очень сильно заметало. Он вообще очень неплохо нёсся, я удивился. У нас таких людей, кому за тридцать, и кто смог бы мне реальную конкуренцию составить, нет. А ему – за сорок!
– Но вы довольны сегодняшним результатом?
– Да сегодня, можно сказать, моя мечта сбылась! А то всё вечно второй, третий, сколько ж можно?
* * *
Ещё о российских лыжных марафонах:
Карельская многодневка, 2010 год.
- PTZ-ski-marathoh - окно в СССР, пропуск в матрицу, билет туда, куда не возвращаются (Карелия, 2020 г.)- Белокурихинский марафон - полный разрыв шаблона (Алтай, 2017 г.)
- Харовский марафон (Вологодская область, 2020 г.)
- Сафроновская сотня, (Московская область, 2004 г.)
"Галичское Заозерье" (Костромская область, 2024 г.)